Дорога в Арба-Минч. Почти Линч.
Нам не удалось в полной мере насладиться разнообразием хилтоновского завтрака — в такую рань, после вчерашнего организм отказывался от дегустации всей гаммы сыров и искусно приготовленных блюд. За 5 минут до назначенного срока в зал ресторана вошёл симпатичный эфиоп в цветастой рубахе и с грустным выражением лица — это наш гид, с ним нам предстоит провести ближайшие девять дней. Во дворе стоит довольно приличный Toyota Land Cruiser, с трудом впихиваем в него наши чемоданы, окончательно закрыв водителю задний обзор.
Выезжаем, прихватив по дороге второй джип и повара по имени Дани (подпольная кличка — Мандела), не говорящего по английски абсолютно.

Дорога из Аддиса в Арба-Минч, которая ухудшалась по мере удаления от столицы, заняла у нас практически 11 часов.
Проехав не более сотни километров, дорога ещё была отлично заасфальтированной, обнаружился прокол колеса. Водители и поварёшка дружно его меняли, гид же, столичный житель с университетским образованием, рук не пачкал. Заняло это дело почти час времени, я подсчитала количество запасок, которое мы везли, воображение нарисовало грустную картину, но.. Представьте себе, больше мы колёс не меняли, хотя и ездили по таким местам, что никакое воображение не назовёт это дорогой.

Следующая остановка была возле небольшой деревушки с забавно разрисованными избами. Ни до, ни после мы таких более не встречали. Жители нас сразу окружили и радостно повели показывать свои дома, сады и огороды. Мы спокойно фотографировали, никто денег не просил, а потом я заметила, что наш гид дал какую-то денежку старшей из женщин, ну и мы добавили 10 бырр.

Обедать остановились в Шашемене, растаманской мекке.

Этот город известен тем, что на его территории было разрешено селиться ямайцам, у которых совершенно своё, особо трепетное отношение к Эфиопии. Кроме того, вдова Боба Марли грозилась пару лет назад перенести останки своего мужа именно в это место..

Шамайка (Zamayca или Xamayaca) — «Земля Источников», так называли Ямайку её исконные жители, индейцы Аравак, полностью истреблённые европейцами. Вместо них для работы на плантациях из Африки были завезены негры-рабы. Оказавшимся в плену вавилона, библейского символа греха и неправды, африканцам суждено, подобно ветхозаветным иудеям, вернуться на землю обетованную, в утерянный рай, в истинный Сион — Африку. Так возникла идея «раста». В основе растафарианства, как учения, лежат простые и мудрые истины. Религия растафари имеет светлые и чистые корни, красивую и интересную историю, величественных и просветленных пророков.

Основателем растафарианства многие еще недавно считали Его Императорское Величество Хайле Селассие I — Царя-правоборца — Льва Иудейского, потомка дома Соломонова, до коронации носившего имя принц Ras Tafari Makonnen. Но Священная Книга Эфиопской Православной Церкви «Кебра Нагаст» открывает значительно более раннюю историю раста культуры.

В 60-х годах на Ямайке происходили бурные социально-политические события, вынудившие многих людей покинуть остров. Эмигранты взяли с собой элементы своей музыкальной культуры. Так музыка регги очень быстро распространилась по миру. В 1966 году Джамайку посетил Его Императорское Величество Хайле Селассие I, что вызвало мощный духовный подъем у населения и стало событием исключительной важности для растафари. Его именем и верой в Господа осенено практически все регги в мире. Их легко узнать по цветам. Одежды из красных, жёлтых, зелёных полос и орнаментов жизнерадостно обволакивают растаманские тела. Раскидывает в кольцах, феньках и браслетах свои листья конопля (для растаманов — ганжа).
Их легко узнать по походке. Плавно, лениво покачиваясь в ритме реггей, идёт растаман по жизни.
Их легко узнать по причёске. В такт походке танцуют дреды — особые растаманские косички. Дреды символизируют рутс — корни народов, которые уходят через глубину веков в Эфиопию, призывая всех детей Земли вернуться в Цартво Мира и Любви

По дороге идут нарядно одетые люди – сегодня Мескель. Увы, мы немного просчитались, и будем отмечать праздник не в Аддисе, а в Арба-Минч. Дорога сильно ухудшилась и, кроме того, забита каким-то немыслимым количеством коров и овец, наши джипы с трудом проезжают сквозь стада.

Темнеет, а до города ещё явно далеко, и наш водитель принимает решение остановиться в какой-то большой деревне, чтобы мы могли посмотреть на обряды, связанные с праздником.

Как только мы вышли из джипов нас окружили дети, радостно вопя «фаранджи» и пытаясь до нас дотронуться. Огромная поляна была заполнена народом. Посередине горел костёр. Под попытки гида объяснить суть происходящего и его успокающее «It’s ok..» мы с трудом продвигались вперёд. Вопли усиливались, количество детей вокруг нас нарастало в геометрической прогрессии. Помыслить вынуть фотоаппарат было невозможно, я всё время ощущала, что меня кто-то трогает. С большим трудом, с помощью добровольцев постарше, периодически отгонявших от нас детей, мы приблизились к костру, вокруг которого происходили ритуальные танцы. Наше присутствие на празднике вносило явное оживление, крики «фаранжи» заглушали музыку и пение, все пытались потрогать белого человека и даже оторвать кусочек. Толпа около нас уплотнялась, периодически кто-то из местных распорядителей доставал из костра прут и описывал им вокруг нас круг, но как только прут остывал, кольцо веселящихся подростков сжималась. Окружающие были, вроде как, очень радостны и доброжелательны, но не покидало чувство, что нас вот вот линчуют. В конце концов гид понял, что дело принимает опасный оборот и начал звать стоявших неподалёку местных блюстителей порядка с калашниковыми в руках. Лишь в их сопровождении мы смогли вернуться к джипам.

В Арба-Минч мы приехали после семи вечера. На улицах темень, хотя издалека город светился разноцветными огнями. Недостроенная гостиница «Swaynes» на самой окраине города стояла в полной темноте.. Нам выдали ключи от комнат, приставили носильщиков и предложили через полчаса подойти в ресторан, приблизительно указав направление.

Ресторан оказался единственным плохо освещённым зданием, но меню для ужина было очень и очень приличным. Пока мы ждали заказ работники ресторана на близлежащей опушке (благо, территория гостиницы большая) быстро соорудили костёр из заранее приготовленных дров, и устроили пляски вокруг него. В гостинице кроме нас ещё одна семья — родители с девочкой лет восьми. После ужина — традиционная борьба с малярией: местный джин разведён припасённым для этих целей спрайтом.